Главная русская книга. О «Войне и мире» Л. Н. Толстого - Вячеслав Николаевич Курицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обязательная рифма с петербургскими главами звучит в разговоре взрослых о судьбе Николая: он рвется в армию, наплевав на университет, а мог ведь стать «архивным юношей», место в архиве МИДа уже зарезервировано. Так и князю Андрею напрасно пытались выхлопотать теплое место во дворце.
В 1–1-IX мы впервые слышим голос «красивой Веры». Появилась она в 1–1-VII, но эту главу, и следующую, и большую часть 1–1-IX просидела молча, а в конце, когда речь зашла о воспитании детей, подала одну-единственную реплику: «Да, меня совсем иначе воспитывали». И все удивились, что она что-то вообще сказала, и почувствовали неловкость. Вера сразу позиционируется жестоким автором как помеха — и не удивительно, что Веры нет ни в московском спектакле, ни в одном из трех фильмов.
Первое зеркало. 1–1-X
а)
В 1–1-X мы покидаем гостиную Ростовых, но еще вернемся (в Петербурге, напомню, ни читатели, ни герои никуда не возвращались). Собственно, отсюда уже отлучался граф в переднюю и столовую, но неизменно возвращался, действие продолжало концентрироваться в гостиной, и вот настала глава, действие которой происходит в цветочной (при этом герои попадают в цветочную и покидают ее через разные двери).
Это миниатюрная глава — всего 3700 знаков с пробелами, 24-я по размеру из наших 25-ти — очень изящной выделки. Она начнется и закончится переживаниями Наташи, в ней будет описано замечательнейшее в жизни Наташи событие, первый поцелуй, при этом композиционно в центре главы — поцелуй Сони, а история Наташи оказывается рамкой для истории Сони.
Итак, Наташа прибежала в цветочную, прячется и ждет Бориса: точка эмоционального подъема. Борис не идет, качели вниз. Борис все же приходит, качели вверх, но, полюбовавшись на себя в зеркало, выходит. Это неудача Наташи, качели вниз, но Наташа не признает неудачу, полагая, что Борис продолжит ее искать. Тут появляется обиженная Соня, вслед за ней Николай, интенсивное противостояние, Николай вынужден четырежды (!) примирительно обратиться к Соне, прежде чем случается поцелуй.
Поцелуй возбуждает Наташу, она — важный контраст с Соней — и не думает важничать, сама бежит за Борисом, приводит его. Она хочет поцелуя, но нужна пауза, она предлагает Борису поцеловать куклу. Кукла не поцелована, но Наташа целует Бориса, после чего следует еще род качелей. Наташа взыскует слов любви, Борис говорит, что любит ее, Наташа требует повышения градуса, спрашивает, влюблен ли он (любить-то можно и сестру, и кошку). Борис подтверждает, но все это для него слишком, он просит не повторять поцелуев четыре года, после чего будет просить Наташиной руки: эмоция вниз и компенсация в одной реплике.
Зеркало, в которое смотрится Борис, — это первое зеркало в «Войне и мире»; приятно его появление в главе, которая сама устроена как зеркало. Поцелуй Наташи — отражение поцелуя Сони, и несостоявшийся поцелуй Бориса с куклой — отражение пародийное.
б)
В советском фильме в фабулу убедительно домыслена связка: Борис там уходит, услышав шаги. У Толстого этого впрямую нет, можно даже подумать, что в книге Борис уходит, удовлетворенный общением с зеркалом, просто во славу возвратно-поступательной схемы. В московском спектакле получилось странно: сцена устроена максимально близко к книге, но так как в предыдущей сцене нет Жюли (она вообще вырезана из инсценировки), то получается, что Соня убежала, приревновав Николая не к потенциальной богатой невесте, а к желанию уйти на войну, и вдвойне странны его оправдания, фраза «Можно ли так мучать меня и себя из-за фантазии?» теряет смысл, это про Жюли можно сказать «фантазия», но про войну-то так не скажешь. У англичан нет куклы, Наташа предлагает Борису поцеловаться, прямо указывая на пример Cони и Николая, то есть принцип зеркала тут соблюден, но иначе.
В редакции «Русского вестника» глава была больше, друзья принуждали Бориса обвенчаться с куклой, Николай обсуждал с ним свои отношения с Соней, разговор вокруг поцелуя тоже был длиннее; хорошо, что автор все это выстриг и поставил перед нами совершенную лаконичную конструкцию.
Отвоеванная чернильница и скачки статуса. 1–1-XI
а)
В конце 1–1-X мать обратила внимание на Веру как на препятствие, в начале 1–1-ХI она это препятствие устраняет. Гостей велено больше не пускать, пусть приезжают к обеду, графиня хочет поговорить спокойно с другом всей жизни княгиней Друбецкой, но в гостиной пока трое… Графиня отсылает Веру с утрированной грубостью, даже не верится, что мать так говорит — «Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя?», — на что Вера, впрочем, не обижается.
«Проходя мимо диванной» сквозь анфиладу, Вера видит, что «в ней у двух окошек симметрично сидели две пары». Рассредоточившись у окон, отделившись друг от друга, пары как бы вышли из общего пространства, но сейчас Вера их туда вернет.
Веру турнули, ее качели пошли вниз, теперь им пора вверх: Вера нападает на «молодежь». Атакует трижды подряд. Сначала Николая, без спросу взявшего ее чернильницу: он переписывает Соне лично сочиненные стихи. Это справедливый упрек. Николай обещает скоро закончить, но Вера забирает из его рук чернильницу. Упрекает всех четверых за то, что будто бы они неприлично вбежали в гостиную. Автор подчеркивает, что это тоже справедливое обвинение, тут уже не все читатели с ним согласны. «Молодежь» переглядывается, молчит, психологически объединяется. Третья атака:
— И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, — всё одни глупости!
Ответ на первую атаку — признание справедливости, на вторую — молчание, на третью — отпор. Наташа возражает, сначала «тихеньким» голосом, что Вере не должно быть до этого дела. Вера настаивает в своей претензии, Наташа начинает горячиться, качели-качели, накат-откат, Вере возражает уже и Борис, но, по мнению Наташи, слишком дипломатично, она раскачивает качели, говорит Вере, что ее главное удовольствие — делать неприятности другим, и в результате четверо молодых убегают, дружно дразня Веру «мадам Жанлис». Вера, довольная, что вытеснила противника, смотрит в зеркало, это второе зеркало в книге; сцены срифмованы, о Борисе выше было «рассматривая свое красивое лицо», а здесь — «глядя на свое красивое лицо». Поправила шарф, прическу, видимо, одной рукой, поскольку во второй она должна держать отвоеванную чернильницу.
Мы возвращаемся в гостиную, сцена с графиней в 1–1-XI — рамка для сцены с Верой, как сцена с Наташей в 1–1-X была рамкой для сцены с Соней; и кстати, что в обеих главах есть зеркала. Между подругами графиней Ростовой и княгиней Друбецкой нет видимой стычки, но сразу
